К тому моменту, когда мелкий дождик решил, что Серифос явно перегрелся на майском солнце и небольшое количество освежающей влаги пойдет ему только на пользу, мы уже побывали во всех ранее намеченных на этот день точках нашего маршрута. Мы — это четверо путешественников, совершавших яхтенный круиз по островам Кикладского архипелага в Эгейском море. Позади была древняя церковь в деревне Панагия, монастырь Таксиархов, настоятелю которого мы передали сделанные в прошлом году фотографии, и заброшенные железнорудные выработки с множеством ответвлений, заставившие нас почувствовать себя настоящими спелеологами.
День был в самом разгаре, дождь закончился так же внезапно, как и начался, и ничто не мешало нам попытаться в остаток времени обнаружить что-то интересное. Мы съехали с асфальтированной дороги на какую-то грунтовку и бодро потряслись по камням. Нашей машине бездорожье не понравилось, и она стало яростно протестовать, поскрипывая своими сочленениями и издавая гулкие жестяные звуки при каждом ударе в днище вылетевшего из-под колес булыжника. Не обращая на это внимания и зная, что любая дорога куда-нибудь да приводит, мы упрямо лезли в гору, неуклонно приближаясь к ее вершине. За небольшим поворотом открылся вид на море и каменная бетонная ограда, над которой возвышался крест. Дальше грунтовка шла уже на спуск, и мы, развернувшись на небольшой площадке, решили осмотреться. Виктор направился к бетонному забору — на разведку местности. Мы со Старпомом, вынув из багажника камеры и сделав несколько дежурных снимков, пошли за ним. Мария же, не проявив здорового энтузиазма, отказалась выходить из машины и, томно закрыв глаза, тут же впала в дрему на заднем сиденье.
Ушедший вперед Виктор, поторапливая нас, призывно замахал руками и, когда мы подошли ближе, объявил, что уже обо всем договорился и сейчас что-то начнет происходить. О чем именно он договорился и с кем, стало ясно, когда он сделал шаг в сторону и мы увидели улыбающуюся монахиню неопределенного возраста, не сразу различимую в темном одеянии на фоне не менее темного и низкого проема двери в монастырь. Она распахнула дверь и жестами пригласила нас внутрь, а затем сразу провела в храм.
Пока мы осматривали иконы и утварь небольшой церкви, она стояла у входа и благожелательно улыбалась. — Можно ли тут фотографировать? — жестами спросил я, указав на аппарат. — Да-да, можно! — кивнула она. — Можно ли фотографировать Вас? — ткнув сначала пальцем в камеру, а потом в нее вновь спросил я. — Можно, — снова ответила кивком и улыбкой монахиня.
Так мы познакомились с матушкой Анфодохи, единственной обитательницей Святого монастыря Благовещения Akrotiriani. После осмотра церкви матушка отвела нас в трапезную, где со всем радушием выставила перед нами на столе различные сладости, воду, испеченные ею сдобные куличики, и даже сбегала куда-то в соседнюю комнату, принеся жестянку с печеньем.
Матушка не говорила по-английски и уж тем более по-русски. Однако Старпом, знавшая некоторое количество греческих слов, порой довольно бойко переводила все или почти все, о чем нам говорила настоятельница. Как оказалось, ее брат был священником, к сожалению, он довольно рано скончался. В трапезной было штук пять его портретов — разноразмерных копий с одной и той же фотографии. И ее брат, и мать — тоже священнослужительница — были похоронены тут же, на территории монастыря. Еще у матушки был сын и русскоговорящая невестка, но подробности этой стороны ее жизни мы поняли не слишком хорошо.
Проникнувшись какими-то глубокими чувствами к Старпому, матушка Анфодохи опять куда-то устремилась, но вскоре вернувшись одарила Старпома иконкой Святой Ирины, написанной на кусочке древесной коры; остальным же вручила тщательно заламинированные бумажные образки Богоматери.
Когда настала пора прощаться, матушка, проведя нас по небольшому дворику монастыря и подведя к материнской могиле, вышла за ворота проводить нас.
Благословив каждого так, что расчувствовался даже строгий Виктор, она долго стояла на дороге, улыбалась и то махала нам рукой, то ею же начинала крестить нас. Мы махали ей в ответ, потом сели в машину и медленно поехали вниз. Позади на горе оставался монастырь, внизу плескалось море, а напротив через бухту черными пятнами глядели своими входами железнорудные штольни. В нас же прочно поселилось чувство, что мы только что познакомились с искренне добрым и светлым человеком.
Выспавшейся в машине Марии достался лишь один из маленьких куличиков, подаренных матушкой Анфодохи в дорогу, и наш рассказ о монастыре и настоятельнице.
И можно было бы вспоминать об этой истории только в связи с рассказами о путешествиях или перед возможным возвращением на Серифос, но в почтовом ящике Старпома вдруг обнаружилось письмо: на конверте стоял греческий штамп и значился обратный адрес — остров Серифос. Внутрь был вложен небольшой листок из блокнота со следующим кем-то по-русски написанным текстом:
«Любимая Ирина надеюсь что ты в порядке. Я тебя помню и твоих друзей и молюсь за вас. Вы меня спрашивали нуждаюсь ли я в помощи а так как я не могла с вами пообщаться и сейчас появилась возможность ставлю вас в известность что наш монастырь бедный и мы нуждаемся в помощи. Если у вас есть возможность помогите а если нет то нет ничего страшного.
Простите меня за мою нескромность. Вы и ваши друзья остаетесь в моих молитвах. Передавайте мой привет Борису и Виктору.
С любовью Господа нашего Исуса Христа матушка Анфодохи»
В письме были и три иконки — родные сестры тех, что уже были вручены нам в монастыре.
Каким образом переводить деньги, мы не знаем. Конечно, у нас есть обратный адрес на конверте, но сомнительно, что таким образом можно перевести валюту из России в греческий монастырь «на деревню матушке Анфодохи». А вот шансов, что в мае мы вновь окажемся на Серифосе, гораздо больше. Поэтому, если кто-то готов помочь маленькому монастырю или просто пойти вместе с нами и познакомиться с этой чудесной женщиной, добро пожаловать на борт в походы с ReadyToSail.ru!
Комментарии: