Началась эта история с морских песен. При этом вовсе не с шанти с их неизменным «йо-хо-хо», а с гораздо более мелодичных, с такими словами:

На судах зажигают огни. Вечереет.
Ветерком потянуло от дальнего мыса.
Паруса для просушки на штагах и реях
Оживляют пейзаж захолустного Лисса.
Нам недолго смотреть на деревья и камни,
На витрины, дома и земные красоты…
Мы в каюте с «Фундадором» сдвинем стаканы
И о доме далеком вздохнем мимолетно.

А вот следующая:

Здесь нет ничего… но, ведь это, дружище, временно:
«На румбе – двести!», и скоро блаженный юг,
Где солнца, тепла и синих небес – немерено,
Где порт Лас-Пальмас, нас встретит, как лучший друг!

А друг – это пляжи, «Фундадор», бананы гроздьями,
И ультрамарин Океана, и крепкий ром!..
И мы позабудем предзимнюю ночь промозглую
И вздохи волны невидимой за бортом…

Написал эти строки в начале двухтысячных Кирилл Ривель — ленинградский бард, родившийся на московском Арбате. Честно говоря, когда я впервые услышал его песни — именно услышал, а не прочитал как вы сейчас, — то озадачился незнакомым словом «фундадор». Черт его знает, кто он такой и почему именно с ним сдвигает в каюте стаканы автор. Какая-то редкая портовая специальность, что ли? Впереди было путешествие по Канарским островам, и прокладывать курс в Лас-Пальмас без сакральных знаний о тамошнем фундадоре было неприлично — мало ли в какую глупую ситуацию попадешь! Пришлось начать изыскания.

К моему удивлению, фундадор оказался вовсе не человеком, а маркой испанского хересного бренди с довольно забавной историей. Собственно, все мы знаем, что бренди — продукт перегонки виноградного вина или сусла. Его ближайшие родственники — французские коньяк и арманьяк, греческая метакса и т.д. Кроме виноградной основы, объединяет их и то, что продукт перегонки разливался в деревянные бочки и после длительной выдержки приобретал вкус много благороднее изначального.

Поговаривают, что в далеком 1874 году в испанском Кадисе голландские негоцианты отказались от партии виноградного спирта. Из-за чего сорвалась торговая операция, осталось неизвестным, но история донесла до нас, что для транспортировки чистейший алкоголь был разлит в бочки, в которых до этого выдерживали херес. Невостребованный товар поместили на портовый склад и благополучно забыли о нем до той поры, пока какой-то любитель спиртного не решился опробовать содержимое запылившейся деревянной тары. Вкус оказался прекрасным. Кроме обычного воздействия древесины, новорожденный напиток впитал в себя чудесные тонко звучащие хересные нотки. Так совершенно неожиданно явился свету хересный бренди.

Прошло время, и для изготовления хересного бренди стали использовать определенные сорта сладкого винограда, взращенные в областях с меловыми почвами — Паломино и Айрен. Производимое из этого винограда вино дистиллировалось в аламбике. По своей сути аламбик — все тот же самогонный аппарат, изготовленный из меди. Название его восходит к греческому слову άμβιξ, означавшему вазу с небольшим отверстием. Родина аламбика — Египет. Там он использовался не столько для дистилляции, сколько для получения различных эфирных масел и снадобий. В Европу аламбик попал более тысячи лет назад, и ни одну лабораторию средневекового алхимика невозможно было представить без него. Ему же в дальнейшем мы обязаны возникновению таких напитков, как коньяк, бренди, виски и т.д.

Так вот, в результате перегонки виноградного сырья в традиционном άμβιξ получался holandas (вспоминаем, куда должны были уехать бочки) — спиртной напиток крепостью 60-70%. Если использовалась вертикальная возгонка, это был уже aquardiente крепостью 85-97,5%!

Готовые спирты разливали в огромные дубовые бочки емкостью до 1000 литров, в которых ранее был выдержан херес, и помещали в подвал, где из них выстраивали многоярусное сооружение. Свежий дистиллят располагался на самом верху, выдержанный же бренди забирался из нижних бочек. Освободившийся объем заполнялся вновь постепенным переливанием спиртов из верхнего яруса через все промежуточные ряды в нижние. Так, свежая основа, постоянно смешиваясь с продукцией других урожаев и приобретая в течение нескольких лет насыщенность и вкус, становилась готовым продуктом. Данная технология именуется Solera y criaderas (солера и криадера). Испанское слово solera буквально обозначает самую старую бочку, а как термин — процесс старения жидкостей. Сriadera — инкубатор или ясли, детский сад.

 

 

Хересный бренди быстро стал самым популярным крепким спиртным напитком не только в Испании: его успешно экспортировали в другие страны. Появились различные сорта хересного бренди, и в среде его производителей возникла конкуренция.

В XIX веке в Испании обрели популярность две марки недорогого хересного бренди: более старший Соберано (Soberano) и Фундадор (Fundador) — лет на сорок младше. И неизвестно, кто из них в историческом противостоянии одержал бы верх, если бы не писатель, чьи произведения знакомы всякому моряку, как и остальному гармонично развитому человечеству. Речь идет об Эрнесте Хемингуэе и его романе «Фиеста», вышедшем в 1926 году. Вы все читали эту грустную историю, в которой герои, подобно своему сочинителю, крайне невоздержанны в потреблении спиртного. Наряду с прочими безымянными напитками, они пьют именно Фундадор: он упоминается в романе девять раз! Совершенно понятно, что после выхода «Фиесты» продажи Фундадора значительно возросли. Конкуренты же проклинали и романиста, и его произведение. Сейчас это назвали бы чем-то вроде скрытой рекламы, но не думаю, что Хемингуэй задумывался об этом.

Как вы понимаете, прослушать песни, узнать историю Фундадора, вновь перечитать «Фиесту» и после всего этого не опробовать напиток было невозможно. Поэтому, попав на Канарские острова, я тут же отправился в магазин. Увы, в отделе крепкого спиртного не было ни одной бутылки со знакомым названием. На этикетках было написано все что угодно, только не Fundador. Пришлось обратиться к продавцу.

— Fundádor? — спросил я его, тыча пальцем в сторону бутылок и тщательно ставя ударение на второй слог. Ведь именно так звучало это слово в песнях Кирилла Ривеля. В глазах продавца что-то мелькнуло, и он уставился на меня довольно снисходительно, как на заезжего туриста. Впрочем, он был почти прав.
— Fundadór? — переспросил он, переставив ударение на чуть звенящий последний слог. — No, señor, lo siento! Фундадора нет. Возьмите Soberano!
От этого святотатства меня передернуло, и, поблагодарив продавца, я вышел из магазина.

Только в третьей лавочке на полках стоял Фундадор. Стоил он по 10 евро, и я забрал две последние, слегка запыленные бутылки.

Какой вкус у Фундадора, я вам описывать не буду. Может быть, дело вообще не во вкусе, если до этого вы перечитали Хемингуэя и прослушали песенки, в которых сдвигаются стаканы с теперь уже легендарным и для меня напитком.

P.S. Всякая дегустация спиртного в путешествиях проекта ReadyToSail.ru никоим образом не входит в противоречие с «Правилами техники безопасности» на борту!