Андрей Кончаловский о создании «Одиссеи»

Предлагаемый к прочтению текст режиссера Андрея Кончаловского перенесен c его паблика в FB. Там текст разделен на две части. Я позволил себе соединить его и опубликовать в своем блоге. Надеюсь, что этот материал может оказаться интересным для тех, кто любит Грецию и старается узнать ее не только по туристическим буклетам. Очень надеюсь, что уважаемый режиссер не будет в обиде за распространение его мыслей и воспоминаний. В 1992 году Френсис Форд Коппола прислал мне сценарий «Одиссеи» с предложением делать телесериал. Я с ходу отмел саму эту идею: не хотел связываться с телевидением. Через год Коппола опять прислал все тот же сценарий. И вновь, читая сценарий, я испытывал ту же скуку, что в детстве – великое множество героев, почти все возникают на две-три секунды, ни полюбить их, ни просто запомнить нельзя. Но более всего в сценарии удручали боги. Они казались кукольными, муляжными, вроде виденных в детстве в картинах Птушко. Скажем, статуя Афины в этом сценарии оживала и уходила с постамента. Я приехал в Канн, встретился с Копполой (сценарий принадлежал его компании). Он сказал: «Если сценарий тебе не нравится, можешь делать с ним все, что угодно». С этим условием я согласился подумать, как ставить «Одиссею». Тут уже работа пошла всерьез. Я прочитал «Одиссею» по-русски и по-английски (в двух переводах: поэтическом и прозаическом); стала рисоваться неясная картина будущей постановки, становившаяся все более увлекательной. Затем я стал читать книги по античности, и это время и этот мир Гомера ожили, родили желание воскресить их на экране. С чтением книг открывалась все более захватывающая картина средиземноморской культуры. Средиземноморье — место, где скрещивались, обогащая друг друга, три континента — Азия, Африка и Европа. В мумиях фараонов находят нити китайского шелка, а в анализе их тканей — следы опиума, который в то время тоже шел из Китая. И это еще за две-три тысячи лет до возникновения греческих государств. Древний Египет был богатейшей страной Средиземноморья, его житницей. Египетская культура колоссально повлияла на греческую. Взаимодействие культур — вот что захотелось передать в фильме. Обжигающий запах песков, паленый воздух, выцветшие ткани, пряности, дым, аромат кухни, верблюды, слоны, жирафы, диковинные звери… Не было никакой возвышенной роскоши, белого мрамора (скульптуры раскрашивались), люди ходили голые, были закалены, открыты солнцу, ветру. Я подумал: «Одиссея» — о вожде и племени. Мне хотелось передать и утилитарность этого мира, и его культуру, красоту, страсть, его дыхание. Люди этого мира совсем не просты и простодушны, вовсе не дикари. Они уже очень многое знали в математике и астрономии, искусствах и ремеслах. Но человеческие отношения были вполне примитивны. Посмотрев карту странствий Одиссея, я подумал, что картина должна вбирать в себя все средиземноморские культуры. В моей «Одиссее» соединены культуры микенская (которая сама по себе есть слияние культур Малой Азии и Египта), парфянская, малоазийская, возникшая между Тигром и Ефратом (где, по некоторым версиям, и помещался Эдем), эллинская, включавшая в себя огромное количество культур и языков. Попав к Цирцее, Одиссей оказывается в мире культуры египетской, а когда он у Калипсо, то это почти Марокко — культура берберо-арабских племен. Постепенно возникал какой-то мир, не имевший ничего общего с первоначальным сценарием, мир слепого сказителя Гомера, певшего свои эпосы на праздниках, дожидавшегося выхода на публику где-нибудь на кухне, возле собак, грызущихся из-за объедков. А потом его брали за руку и вели к слушателям, где он должен был петь пять или шесть часов. Гомер пел о времени, отделенном от него полутысячелетием. Вождь народа Итаки Одиссей узнает, что соседние вожди, с которыми у него военный союз, готовятся в поход на Трою. Убежала жена Менелая и, что хуже, еще и прихватила с собой все золото. Может быть, Менелаю было важнее вернуть золото, чем вернуть Елену. Ради тех драгоценностей, которые мы имели удовольствие видеть на выставке в Эрмитаже, царь Спарты и отправился в жестокий поход. Для работы над сценарием я пригласил Криса Солимина. За пять с половиной недель нам предстояло написать совершенно новый сценарий. Прежде всего надо было выложить ясный сюжет, что совсем не просто. У Гомера сюжет все время прыгает, то и дело возвращается на Олимп. Боги ругаются между собой. Зевс скандалит, у него зуб на Посейдона. Масса разнообразных коллизий, нам совершенно не нужных. Практически мы должны были написать свободную фантазию на тему «Одиссеи», которая выглядела бы как доподлинная «Одиссея». Должны были рассказать эту историю с точки зрения современного человека, чтобы ее понял современный зритель… В старых фильмах об Одиссее ярко представлены лишь те герои, которые и в эпосе представлены ярко — Афина, Калипсо, Цирцея, Пенелопа, сам Одиссей. А за ним — какая-то масса людей с мечами. В гомеровской «Одиссее» об этих героях лишь вскользь упоминается. Я выуживал буквально каждое слово, хоть как-то характеризующее действующих лиц. Вот этот – был хороший кузнец, а того — все уважали. И это максимум, что удавалось найти. Но и из этого можно было лепить персонажей, которые ожили бы на экране. В команде Одиссея у меня шесть характеров — все остаются в памяти зрителя. Мы хотели сделать эту историю понятной всем. Одиссей — муж, воин, вождь, мужчина, отец, сын. У него есть мать, есть жена, у него родился сын. У него есть друзья, есть враги. Есть обязанности — перед семьей, перед племенем, перед страной. Он уходит на войну — таков его долг человека, воина, вождя. Он воюет, становится героем. Мать ждет его. Ждет жена. Ждет сын. Тут все понятно, суть не изменилась за тысячелетия. Мать не выдерживает горечи разлуки. У матери – конфликты с невесткой. У жены — конфликт с подрастающим сыном. Жена продолжает ждать своего мужа, хотя вокруг уже никто не верит в возвращение. И это все понятно. И тут до сего дня ничто не поменялось. Герой сталкивается с волей, которая сильнее его, вынужден идти наперекор ей. Он стремится домой, но уже не надеется вернуться. И дома уже перестают верить в его возвращение. Появляются женихи, убеждающие Пенелопу перестать ждать. Кто-то зарится на нажитое добро, кто-то действительно любит ее, кто-то понимает, что, заняв место Одиссея, унаследует не только деньги и власть, но и положение в мире. Абсолютно понятные земные вещи, и сегодня столь же очевидные, как в любые прежние времена. «Одиссея» вполне может происходить и в наши дни. Это путешествие человека к самому себе. Делая первый шаг от дома, мы одновременно делаем его к дому: земля круглая и уходим мы, чтобы вернуться. Вождь небольшого овцеводческого племени Одиссей не мог знать, что на руинах греческой цивилизации возникнет римская, на руинах римской — христианская, что придет и XX век со всеми его ужасами. Богам все это ведомо. Потому и к людям они относятся как к малым детям, толком еще ничего не понимающим. Одиссей — человек своего времени. Боги – существа вне времени. Мы решали богов как людей современных нам. Им дано чувство иронии, снисходительности ко всему тому, чем руководствуется Одиссей. Поэтому на роли богов мы искали актеров, способных сыграть человека, глядящего на далекую эпоху с высоты всей человеческой истории. Остальные герои «Одиссеи» — люди архаические, с архаическими понятиями о мире, с архаической иерархией ценностей. Мы умышленно не делали спецэффектов для появления богов. Афина, сыгранная Изабеллой Росселлини, вообще решалась как ближайшая подруга Одиссея… На роль Одиссея был приглашен Арманд Ассанте. Ему я обязан тем, что картина получилась. Его подписали на контракт раньше, чем меня, и он поставил условие: — Если будет Кончаловский, я снимаюсь. Он знал почти все мои работы. Увидел впервые в середине 70-х «Дядю Ваню» в Нью-Йорке и с тех пор смотрел все. Изабелла Росселлини словно была создана для роли Афины: у нее средиземноморский тип красоты, лицо греческой богини. В основном актеры выбраны были не мной – телевидению ставить свои условия сложно. В лучшем случае, можно предлагать, но решают все равно продюсеры. Больших усилий стоило мне убедить их ввести в картину роль матери: сыграть ее согласилась великая Ирэн Папас. На картине я познакомился с Джеральдин Чаплин, дочерью Чарли Чаплина. Она сыграла Евриклею, служанку Пенелопы. Для меня было потрясением услышать от нее, что Чаплин видел мои фильмы — «Первого учителя», «Дворянское гнездо», «Дядю Ваню». И, конечно, одной из самых главных, самых сложных ролей была для меня Пенелопа. Сыграла ее Грета Скакки, чем очень выручила картину. Продюсеры хотели звезду американского телевидения. Я пришел в ужас. Без Греты я, наверное, отказался бы. Грета с ее боттичеллиевским лбом идеально подходила для роли античной царицы. Если вдумчиво прочитать «Одиссею», понятен станет мир, в котором жили ее герои. Он вполне жесток и кровав. Одиссей на протяжении эпоса убивает немало людей, а в конце вообще учиняет побоище, отправляя на тот свет две с половиной сотни человек, в том числе и всех своих слуг. Кого-то повесил, кого-то удушил. Разбой фантастический. Не забудем и то, что Одиссей жил в мире, где нормой было многоженство, у него были наложницы и рабыни. Сексуально греки, мягко говоря, были достаточно раскованы, включая и сексуальную ориентацию. Они были свободны и в отношении морали… Я первый раз снимал для телевидения, многое нужно было понять. Принято говорить: телевидение — это крупные планы. Действительно, телеэкран требует пристального взгляда на человеческое лицо. В кино экран намного больше и видно на нем намного больше. Надо было приспособить свой язык к телевизионному восприятию, что, как выяснилось, несложно. Поэтому я уже строил фильм с учетом будущих рекламных вставок. Для этого картину нужно строить главами. Судя по тому, какой у картины был успех, это получилось. Мини-сериал «Одиссей» побил все рекорды Эн-Би-Си по тв-рейтингу, получил несколько номинаций на премию «Эмми»; я стал обладателем «Эмми» за лучшую режиссуру 1997 года.